Московское образование в последние годы развивается очень
динамично. Инновационные процессы в этой сфере, напрямую затрагивающие интересы практически каждой московской семьи,
инициируются высокопрофессиональной командой Департамента образования города
Москвы, созданной его руководителем – Любовь Петровной Кезиной. Корреспондент
журнала «Моя Москва» Сергей Бородин побеседовал с Любовь Петровной о
достижениях столичной образовательной системы, о перспективных планах и
трудностях развития образовательной среды Москвы.
-
Любовь Петровна, от всего журналистского корпуса мы поздравляем в Вашем лице
всех педагогов столицы с Вашим профессиональным праздником – Днём Учителя, а Вас лично ещё и с 18-тилетием созидательной
деятельности на посту руководителя столичного просвещения!
Спасибо.
-
Любовь Петровна, расскажите, пожалуйста, о московских педагогических инновациях.
Несколько лет тому назад мы создали специальные
педагогические системы. Почему я говорю система? Потому что эта система
предусматривает наличие образовательных учреждений, сети учреждений, кадров,
методики и программы обучения, учебников,
учебно-дидактического материала, психологического сопровождения и методического
обеспечения. Все дети разные. У них разные способности, разные запросы и, в
конце концов, разное здоровье. Памятуя об этом, мы и создавали те пять педагогических
систем, которые имеются на данный момент в Москве.
- И
с чего же всё началось?
В первую очередь мы создали систему для продвинутых
детей, для детей, которые хотели учиться лучше, чем они учились до этого. Вы
помните, был период, когда в образовательных школах было стыдно учиться хорошо,
ребята дразнили тех, кто стремился
хорошо учиться, «ботаниками» и прочее. А тут мы создали гимназии, лицеи, центры
образования, школы с углублённым изучением предметов и языков. И ребята в этих
школах начали учиться в соответствии с тем, как они хотели учиться.
Я помню, однажды я приехала в лицей при МИФИ. И меня
очень обрадовали девочки, которые там учились, когда они с жаром утверждали,
что им интересно здесь учиться, что здесь все учатся хорошо и, главное, что здесь
стыдно учиться плохо. Эти их слова явились свидетельством того, что мы достигли
той цели, которую перед собой ставили, создавая эту систему.
Потом мы взялись за общеобразовательную школу.
Всё-таки большая часть детей учится в этих школах. Дали возможность этим школам
тоже развиваться. Среди этих школ у нас появились школы здоровья, потому что
дети, к сожалению, приходят к нам даже в
детские сады уже больными, уже с какой-то патологией. Сегодня мы держим уже более
600 коррекционных детских садов в зависимости от заболевания ребёнка: у кого
плохо со зрением, у кого плохо со слухом, у кого плохо с речью и т.д.
Поэтому мы оказали всестороннюю поддержку появлению
школ здоровья, то есть тех школ, в которых стали серьёзно думать о том, что не
каждый ребёнок может выдержать бездумно выплёскиваемое на него творчество учителя. Ведь, когда учитель
получил свободу после завершения эпохи средних общеобразовательных школ, ему очень
хотелось себя реализовать в учительском творчестве. А о том, что ребёнок мог
прийти в школу голодным или больным, создатели различных авторских программ часто
даже и не задумывались.
В школах здоровья, во-первых, дети стали получать
горячее питание за счёт бюджета города, во-вторых, начали внедряться здоровьесберегающие
технологии, в-третьих, в эти школы пришли дети, которые длительное время по состоянию
здоровью не могли обучаться, поскольку они вынуждены были длительное время
находиться дома.
Затем мы создали школы для детей, у которых есть
проблемы со здоровьем. Прежде всего, охватили детей с умственной патологией, то
есть детей с умственной отсталостью. Для них была развита целая сеть коррекционных
школ и интернатов. Сегодня такие дети полностью находятся на государственном
обеспечении.
- Мне
известна Ваша позиция по поводу того, что система образования должна дойти до
каждого ребёнка, даже если он прикован к инвалидной коляске. Как Вам удалось
охватить всех тех детей-инвалидов, которых сегодня в Москве насчитывается
29 000?
Работа с детьми-инвалидами была нашим следующим шагом
в развитии педагогических систем. Есть дети с сохранным интеллектом, но у
которых в силу их физического состояния часто возникают проблемы с посещением
школы. Мы создали для них, так называемые, школы надомного обучения. Почему
«так называемые»? Потому что до сих пор Минюстом официально не утверждена
номенклатура этих школ. Реально в такой школе, обучаются три категории учащихся.
Первая категория – это ребята, которые могут ходить в школу, но не могут
заниматься в большом классе, так как им в силу их неуравновешенного
психического состояния нежелательно быть в коллективе. Это нормальные дети, но,
как правило, сверхподвижные, в результате чего им очень трудно высиживать 45-минтный урок и
подчиняться школьной дисциплине. Поэтому такой ребёнок требует индивидуального
обучения. Вторая категория – это дети, которые длительное время болеют. Они по нескольку месяцев находятся в больницах,
где им делают операции, применяют
различные лечебные процедуры. Учителя приезжают к ним в больницы, и там с ними
занимаются. И, наконец, третья категория – это дети, состояние которых не
позволяет им выходить из дома. Для их обучения
учителя приходят к ним домой.
Далее мы вычленили из инвалидов категорию детей, которые
по разным причинам даже в своей квартире передвигаются с большим трудом. Для
таких детей Правительство Москвы
выделило в прошлом году 200 млн. руб. Мы поставили для них учебные места, куда
входит ноутбук с разнообразным периферийным оборудованием, и даже – микроскоп.
Школу для дистантного обучения, где работают 100 учителей, мы создали при нашем
Центре учебного оборудования и информационных технологий. Эти дети занимаются
дома.
Для детей-инвалидов у нас создана целая сеть из 30
школ-интернатов: для слепых детей, для глухих детей, для детей-скалиозников,
для детей с патологией речи, для детей с церебральным параличом и другие. То
есть мы охватили эту ребячью среду своей педагогической системой, поскольку все
эти дети обучаются в наших учреждениях. Более того, мы поставили для себя
задачу обучать их не только в школе. Для этого сегодня уже задействованы
средние профессиональные учреждения и ВУЗы, куда они уже пришли учиться и где
они приобретают профессию.
Особо следует сказать о категории детей с
девиантным поведением при сохранном
интеллекте, то есть с отклоняющимся от нормы поведением. В каждом округе мы создали открытые школы детей
с девиантным повидением, для которых разработана специальная методика обучения.
Создавая эти педагогические системы для
детей-инвалидов, мы исходили из того, что не должны потерять ни одного ребёнка.
У него одна жизнь, и мы должны сделать всё, чтобы он не чувствовал себя
ущербным в этой жизни.
-
Очевидно, существует и система для особо талантливых детей?
Да, это система для одарённых детей. К этой системе мы
подступились в последнюю очередь, потому что это самая, как оказалось, тяжёлая
категория детей. Нам не хотелось вычленять из общего контингента детей тех, кто умеет хорошо или рисовать, или
петь, или танцевать, имеет выдающиеся способности, например, к математике или к
лингвистике и т.д. Нам нужна была категория детей всеобщей одарённости, то есть
ребята, одарённные по всем направлениям.
У нас долго работала комиссия в составе физиологов,
психологов, педагогов. В позапрошлом году провели отбор детей, а с прошлого года
уже начала действовать школа для одарённых детей в количестве 60 человек. В
этом году мы набрали ещё 45 детей, и сейчас в этой школе 105 детей. Это просто
необыкновенные дети. Мы очень осторожно подходим к процессу их обучения и
развития. Именно поэтому у нас только одно такое учреждение. К нему проявлен
колоссальный интерес наших зарубежных партнёров. Там побывали представители и
Японии, и Южной Кореи, и США и других стран. В качестве обмена опытом нас даже попросил
провести в Южной Корее для 80 педагогов семинар по работе с одарёнными детьми.
-
В последнее время много говорится об отдельных начальных школах. Как реально обстоят
дела с этим вопросом?
В Москве действует Концепция развития образования, согласно
которой начальные школы в Москве могут существовать и отдельно. Это школы
развития ребёнка в этом самом благодатном для него возрасте. Ребёнок, приходя в
такую школу, полностью получает те условия, которые образовательная среда
предоставляет для его развития. И я должна сказать, что сегодня у нас есть
отдельные начальные школы, являющиеся полностью самостоятельными школами.
Есть и школы-прогимназии. У нас по московскому
Положению, отличающемуся от федерального, гимназия начинается с 5 класса. Это
гимназия, которая должна давать классическое, всестороннее обучение и
воспитание, а дети, которые хотят поступить в 5 класс гимназии, могут поступать
туда из всех начальных школ. Так сложилось, что сначала начальные школы и
гимназии находились в одном здании. Потом мы вывели из зданий гимназии начальные
классы, поскольку гимназия начинается с 5 класса. Но у родителей было велико
желание, чтобы их дети учились в гимназии, и поэтому мы создали прогимназии, где
учатся дети с 1 по 4 класс. То есть прогимназия
– это второй вид образовательного учреждения в начальной школе и тоже самостоятельный. После 4 класса
прогимназии дети могут поступать либо в 5 класс гимназии, либо в другие школы,
например, с углублённым изучением иностранного языка, математики и т.д.
-
А какие изменения ожидают учеников старших классов?
Что касается старших классов, то в этом году мы начали
отрабатывать эксперимент по профильным школам, когда ребята в зависимости от
своих интересов идут учиться в те профильные классы, которые наиболее отвечают
их запросам. Москва уже проходила такой опытный путь по профильному обучению, потому что ещё с 1991 года в Москве действуют
лицеи, то есть школы для старшеклассников,
спрофилированные на ВУЗ, в соответствии с чем и определяются профили лицеев: они
работают с конкретным институтом, а его учащиеся знают, что пойдут поступать именно
в этот ВУЗ.
-
Сегодня всё большую популярность приобретают кадетские училища. С чем это
связано?
Кадетские училища – это тип образовательного
учреждения, которое имеет вид кадетской школы. У нас сегодня уже 13 кадетских
школ-интернатов и школ. А в этом году в Юго-Восточном округе мы открыли
необычный кадетский корпус для девчонок. Наполнили его сразу, и конкурс был,
хотя мы его не афишировали. Учитывая, что у людей, погибших в горячих точках,
были и дочери, а не только сыновья остались, мы решили создать для них этот
кадетский корпус. Это учреждение, я бы сказала, на сегодняшний день очень
популярно не только среди москвичей, но и в целом для россиян.
Я считаю, что создание таких учреждений – это хорошее
дело. Однако здесь есть проблема, которую нужно решить на государственном
уровне: в кадетских школах должны работать всё-таки мужчины. Мы создавали эти
учреждения, в основном, для мальчишек, отцы которых погибли. У таких ребят дома
– одна мать, ну может ещё бабушка. Отец погиб. Мужской ласки нет. Мужского
внимания нет. Мужской заботы нет. Приходит парень в кадетскую школу – и там
женщины. Где тогда он получит мужское воспитание? Вот я всегда, говорю, что нам
надо, наверное, учиться у горцев, которые воспитывают джигитов. Там отец
занимается воспитанием сына. А если что-то происходит в семье, родственники
оставшегося без отца мальчика никогда не
отдадут его в сиротское учреждение, потому как весь род возьмёт тогда на
воспитание такого мальчика. Почему же мы, русские, такие безалаберные? Почему
мы считаем, что женское, фактически феминистское, воспитание на протяжении всей
жизни мальчишки должно подготовить из этого парня патриота, готового идти
служить в армию? Я считаю, что семейное воспитание должно усиливать всё, что
природа закладывает в ребёнка. Девочка должна больше воспитываться матерью,
сына должен воспитывать отец. Девочке, конечно, тоже необходимо внимание отца и
его ласка, но никогда отец не подготовит девочку к бытовым условиям жизни: мать
должна ей рассказать, как девочка превращается в девушку и прочее. И то же самое можно сказать в отношении
мальчиков.
А сегодня у нас среди учителей школ только 11% мужчин
при 89% женщин. Этот вопрос требует своего решения на государственном уровне
-
Любовь Петровна, каким должно быть школьное здание, наиболее идеальное для
образовательного процесса?
Я полагаю так, что школьное здание должно быть
идеальным, прежде всего, для обучения детей, для организации их дополнительного
образования. Ведь не случайно мы сегодня такие школы открыли, как школу полного
дня. Это когда ребёнок вместе с учебными занятиями получает ещё и услуги по
дополнительному образованию. А дополнительное образование вместе с учебными
занятиями составляет воспитание ребёнка, потому что образование подразумевает,
прежде всего, обучение и воспитание. Понятно, что для того, чтобы ребёнок мог
вторую половину дня проводить в школе, просто необходим набор помещений, в
которых могли бы разместиться кружки, студии, клубы по интересам, чтобы были
спортивные залы, чтобы были тренажёрные залы, где ребёнок мог бы спокойно
заниматься спортом. И такие школы в
последнее время появились. Я должна сказать, что у нас, как никогда, этот год
был урожайным: из 15 школ, которые сдавались 1 сентября этого года, 11 школ
были построены по индивидуальному проекту. Причём, если до этого за последние
годы 10 подобных школ были построены на месте снесённых старых школ довоенной
постройки и только в Центральном округе, то в этом году школы по индивидуальным
проектам сданы в Северо-Восточном округе, в Восточном округе, в Западном
округе, ну, и само собой, в Центральном округе.
Вообще же, школьные здания, которые стали строить
строители, подчас вводят в заблуждение жителей Москвы, потому что жители часто не
понимают, что это строится школа. У нас были такие случаи в Центральном округе,
а в этом году – и в Восточном округе, когда жители окружающих домов на какое-то
время просто теряли покой и начинали везде писать, начинали выяснять, что за коммерческая
структура строится. Не банк ли? И успокаивались только после того, как в эти
школы заводили 1 сентября детей, хотя при этом они опять узнавали, частная это
школа или государственная. Вот настолько может быть поражено воображение населения по поводу того,
что Москва строит такие прекрасные школьные здания!
-
А как сегодня складываются отношения между педагогами и строителями школьных
зданий?
Если говорить о наших взаимоотношениях со строителями,
то, я иногда вот думаю об этом, и не верю себе, что мы достигли такого уровня
взаимопонимания со строителями, что мы разговариваем сегодня с ними на одном
языке. Сегодня мы, педагоги, являемся выразителями идей о том, какая школа нам нужна.
Эти идеи не ограничиваются только тем технологическим заданием, которое мы
выдаём на проектирование и строительство школ.
Хочу проиллюстрировать это на примере такой ситуации.
Несколько лет назад мы были в Киеве. Посмотрели одну шикарную киевскую школу.
Мы вернулись, и я на одном из совещаний у Владимира Иосифовича Ресина, когда он
собрал всех руководителей строительных организаций, я сказала, что мы хорошо строим, но вот такой школы, как в
Киеве, у нас нет. В кратчайшие сроки собралась делегация в составе
проектировщиков, строителей, моего заместителя по строительно-хозяйственным вопросам,
и они поехали в Киев посмотреть эту школу. И, действительно, после этого у нас
появился целый ряд школ, нисколько не хуже, чем та киевская школа. То есть строители
– это люди, которые «слышат», о чём вы им говорите.
Или мы говорим им, что нам нужны сегодня школы, в
которых не должны дети с первого по одиннадцатый классы находиться вместе, а
нам нужны школы, которые состояли бы из изолированного блока начальных классов
и отдельно, скажем, старшие классы, или отдельно только основная и старшая
школы без начальных классов. И такие школы появились сегодня, когда мы можем
войти в школу и попадём в отдельный блок начальных классов, куда приходят учиться
только малыши с 1 по 4 класс.
Сама концепция обучения ребят сегодня сочетается с
концепцией строительства школ. И это правильно, потому что нельзя сегодня
одинаково построить школу для начальных классов и для ребят старших классов. Та
же профильная школа или школа с углублённым изучением математики, физики, химии
не может быть похожей на начальную школу, у неё должна быть своя материальная
база, отвечающая содержанию образования.
-
Имеете ли вы претензии к строителям по качеству строительства?
Нет, как это для меня не удивительно. Качество
строительства резко возросло. И строители
очень прислушиваются, если начинаешь говорить о том, что нас немножко огорчило
то или иное здание, что где-то чего-то не хватает. Реагируют моментально. И тут
же всё устраняется. Могут иногда в течение двух-трёх дней сделать то, что не
делали целое лето. Это связано с тем, что современные строители – это очень
ответственные люди.
Я хорошо помню, как в первые годы моей работы, когда
при рассмотрении вопросов строительства школ на
заседаниях Исполкома или
Правительства Москвы, я всегда начинала с того, что критиковала строителей:
либо они не успевали в срок построить, либо было очень низкое качество, полно
было недоделок, школу было тяжело эксплуатировать. Сейчас пришло то время,
когда, кроме как спасибо, я ничего другого сказать не могу в их адрес.
У нас появилась такая традиция, когда на своём
августовском педсовете, который мы проводим накануне 1 сентября в здании мэрии
для определения акцентов своей работы в
новом учебном году, мы вручаем строителям наш педагогический сертификат
качества, одобренный Юрием Михайловичем Лужковым. И по каждому такому
сертификату качества получившей его компании предоставляется право построить
одно образовательное учреждение без тендера: настолько высоко качество их
сегодняшнего строительства, что им доверяется такая ответственная работа на
новый учебный год.
-
Кого бы Вы особенно хотели отметить среди московских строителей, вносящих
наибольший вклад в развитие школьной инфраструктуры Москвы?
У строителей сегодня новое мышление. Умные люди,
переходя из той формации, в которой они раньше работали, в новую формацию,
начинают по-новому мыслить. В человеке раскрываются
потенциальные резервы. Ведь у каждого из нас не всё реализуется при жизни, мы
очень многого не успеваем реализовать. И вот здесь я бы хотела самые добрые
слова сказать руководителю всего градостроительного комплекса города Владимиру
Иосифовичу Ресину. Я думаю, что и таких людей, как Улановский Геннадий
Моисеевич и Корнелюк Лев Моисеевич, являющихся руководителями Главмосстроя, вообще,
наверное, мало в строительной отрасли всей страны. Эти замечательные люди –
достояние Москвы, и москвичи всегда будут почитать их за всё то прекрасное, что
они сделали для наших детей. Очень сильный руководитель Моспромстроя Мороз
Владимир Васильевич. Сегодня заметно подтянулся ещё целый ряд строительных
компаний и руководителей, которые в этом году нам сдавали, действительно,
замечательные школы. К примеру, фирма Монархис, которая в своё время тоже
выделилась из Главмосстроя.
-
Любовь Петровна, что бы Вы пожелали московским строителям, занятым сегодня на
строительстве школьных объектов?
Строителей я хочу прежде всего поблагодарить за такую
хорошую совместную работу. Хочу отметить, что с ними работать очень приятно.
Сегодня они профессионально разбираются не только в строительных
вопросах, но уже и в педагогических проблемах. Многие руководители
строительных компаний и организаций – очень отзывчивые, порядочные, хорошие
люди, что немаловажно для педагогов, с которыми они работают на строительстве
школ. Общение с ними доставляет мне большое удовольствие. Я не расстраиваюсь от
общения с ними, как это было лет 15 назад.
Я хочу им пожелать успешности в работе, пожелать,
чтобы у них всегда было много заказов, чтобы они по-прежнему строили нашу
прекрасную столицу, чтобы украшали Москву своими строительными шедеврами, чтобы
всё, что они строят, вызывало у людей радость, ведь по большому счёту они
строят себе памятник при жизни. И чтобы они были здоровы, радостны и
благополучны.
ИНФОРМАЦИОННАЯ СПРАВКА
Любовь Петровна Кезина родилась в Москве. После
окончания в 1957 г. 2-го Московского городского педучилища работала
учительницей начальных классов школы № 646. Одновременно училась в МГПИ им. В.
И. Ленина, который окончила в 1965 г. по специальности «история». С 1966 г.
преподавала историю и обществоведение в школе № 420. В 1968 г. была выдвинута
на партийную и советскую работу в Первомайском районе столицы. Работала
инструктором райкома (1968-1973), заведующей отделом народного образования
(1973-1978), секретарем Исполкома райсовета (1978-1982), секретарем (1982-1984)
и вторым секретарем (1984-1986) райкома КПСС.
В 1986-1988 гг. — начальник Главного управления
народного образования Мосгорисполкома. В 1988-1989 гг. — первый заместитель
председателя Московского городского комитета по народному образованию.
С июня 1989 г. Л. П. Кезина вновь возглавляет
столичное просвещение. Любови Петровне присущи высокий профессионализм, лучшие
качества педагога и организатора, она пользуется высоким авторитетом у
коллег-учителей. Ее отличают целеустремленность, сильная воля, умение подобрать
и расставить кадры.
